Городом Светлоградом названо село Петровское – бывшая разбойная станица Петра Булыги. Неподалеку там есть гора Куцай. Народ сказывал, что на ее вершине нечисть устраивала шабаши, убивая младенцев. Нечисть эта до поры не трогала разбойников, ибо им и так была прямая дорога в ад уготована.

Однако, со временем разбойники остепенились, привезли себе жен из трабзонских походов, покаялись, освятили свои дворы и наделы. Вот тогда-то и началось: тут бык на задних ногах ходит, там куры петухами кричат, а там неведомо как занесет козу на крышу.

Тут и пришел к петровчанам отшельник-монах по прозванью Кусай. Вырыл себе землянку, ходил в черной рясе и босиком, питался плодами слив, жердел и кизила. В ночь на Пасху, которая выпала в тот високосный год на 1 мая, Кусай поднялся на вершину горы, собрал по склонам камни и выложил там восьмиконечный каменный крест.

— Отче наш, иже еси на небесех! – молился Кусай, таская камни.

Нечисть выскакивала из-под земли и пыталась развалить каменный крест, но пустынник бегал и кропил глыбы, поправляя испорченное и заново выкладывая крест, пока не запели петухи в станице.

— Да запретит тебе Господь творить черные дела! – вскричал монах и перекрестил самого лютого демона.

Бросилась нечисть в рассыпную, и увидел монах посреди горы младенца, которого собирались принести в жертву. Скинул он с себя ветхую рясу, завернул в нее дитя и покормил его диким молоком.

В те стародавние времена на земле Кавказа еще встречалось удивительное дерево – Дикое молоко. Особенно много его было в районе села Петровского. Сок этого дерева походил по виду и вкусу на коровье молоко. Выделялся он из ранки очень обильно и стоял, не портясь, 12 дней. На тринадцатый день превращался он в клейкую массу и использовался как клей.

А еще через 12 дней твердел и становился как камень. Эти первые недели молоко можно было есть без страха, на 13-й день оно превращалось в яд. Петровчане истыкали, изрубили эти деревья без жалости и меры, и все они постепенно засохли.

У Дикого молока раз в 30 лет расцветал громадный цветок, примерно в два обхвата, в чаше которого собирался необыкновенно вкусный и душистый нектар, который переливался через край. Под его потоки ставили посуду и собирали. Плод зрел два десятка лет и вырастал с лошадиную голову. Ценности он не имел никакой, потому что был страшно ядовит. Отведав его, люди сходили с ума.

Тут обернулся монах и увидел одного из бывших разбойников – Ваньшу Я. Тот, трясясь от страха, всю ночь наблюдал за битвой Кусая с демонами.

— Выходи, Ванька, чего теперь таиться? Кончились страсти. Жить мне осталось до рассвета. С первыми лучами солнца я умру. А был я такой же грешник-душегубец, как и ты. Однажды даже убил монаха ради потехи. И в ту ночь приснился мне сон, будто татарская стрела пронзила мне грудь. Полетела моя душа в ад. Стали мне такие сны сниться каждый день. Однажды пришел во сне ко мне убитый монах и велел мне идти в Иерусалим, молить Господа о прощении моих грехов. Набрать там воды в Иордани и принести в разбойную станицу Петра Булыги на безымянную гору, выложить каменный крест и окропить его, а если Господь примет мои молитвы, то воздвигнется на горе храм Божий с первыми лучами солнца.

Так и случилось: ударил первый солнечный луч, поднялись в небо столпы тумана, и возникли средь них очертания дивного храма такой высоты и красоты, что маковки его скрылись в облаках. Но когда рассеялся туман, то и видение растаяло.

— Прими, Господи, душу Твоего раба Николая! – произнес Кусай и затих.

А Ваньша Я схватил младенца, помчался в станицу галопом и рассказал все, что видел. Спустя время воздвигли такой же в точности храм в станице во имя Николая Чудотворца, а гору ту стали именовать на свой лад – Куцай.

Говорят, когда Пасха выпадает на високосный год на 1 мая, раз в сто лет, воздвигается на этой горе тот самый храм, да не каждому дано его увидеть, а только чистым сердцем людям. Если в этот миг успеть вбежать внутрь, то храм уже никогда не исчезнет.

По мотивам книги В.Г. Крыласова «Истории и сказы Ставрополья» , т. 1.