Говорят, когда Господь прогнал Адама и Еву из рая, и пошли у них дети, то заспорили горы с морем: кто сильнее. Горы тряслись вулканами, извергая лаву в море. А море точило скалы громадными волнами. И взмолились люди Господу:

— Усмири, Боже, стихии! У нас мало пригодной земли для жития!

И затихли, замолкли горы. Застыли гигантские волны. И теперь, словно старческие морщины, бороздят с запада на восток «лицо» Ставропольской возвышенности складки-балки. Идут одна за другой, словно морские волны. По их дну текут сверкающие ручьи и речушки, поэтому и казаки прятали свои хутора на дне этих балок, в свежести и безопасности.

Одну такую и облюбовал Терентий Черников, житель Пелагиады. Недалеко была дубовая роща, а по балке текла речка, которую назвали Тоненькой, другие Дубовкой, а третьи Тонкой Дубовкой. Заселился хутор Дубовский белгородскими и курскими однодворцами, кумовьями, сватами да племянниками Шипиловыми.

Сын Терения, Софрон, приглядел девушку – Христину Лапину.

— Батя, жени, люба она мне!

Женили, да зажили молодые Черниковы в лад, прижили двух деток. Да вот беда: положила глаз на Софрона злая разлучница Груня Черемыш. Погиб ее муж во время набега, осталась она вдовой. И хоть бабы на линии были в нехватке – всем отказала, забегала по бабкам-знахаркам, выискивая зелье приворотное.

Своей приветливостью да приставучестью добилась внимания Софрона и угостила его в летнюю жару холодным кваском. С тех пор и потерял голову казак. Где бы ни был — мысли к Груньке возвращаются. Жена Христя постылой стала. Сколько слез она выплакала – никому не известно.

Весь хутор судачил о блуде Софрона и Груньки, да они и не таились. Христю люди жалели: сама в поле, сама дома. Терентий и Лапины как могли помогали невестке, везде брали внуков.

Как-то вышла Христя в степь, наработалась, устала… Обессилела, села на землю и разрыдалась.

— Господи! Дай мне вынести такое горе, дай терпения!

Закапали Христины слезы на землю, прекращаясь в красные, клубничные ягоды. На вкус они чуть с горчинкой, а лепесток делится надвое в виде сердечка. Птички семена их далеко разнесли. С тех пор и прячется кум-ягодка «христина слеза» везде во балочкам и взгорьям ставропольским.

Вскоре Христя заболела от тоски и умерла. Софрон рыдал на могиле, кричал «прости»… Да что толку…  

Не сложилось счастья у Груньки на чужом горе. Батюшка венчать их с Софроном отказался. Старший сын ее вырос пьяницей, что по тем временам явление было редкое. Околел с перепою под забором как собака. Дочка с ума сошла и замуж не вышла. А меньшой, Вадька, унадился разбойником, и подстрелили однажды.

Христины дети выросли на радость старикам. Пришло время – женились, много детей нарожали, в ладу и любви прожили.

Говорят, если в доме случится измена, помолиться нужно Святой Троице и святым Гурию Семену и Авиву, да поикать ту ягоду. Сильная она: собирают ее и заваривают крутым кипятком, давая испить изменникам на ночь. Как проснется – со словами «Господи, благослови», поцеловать мужа или жену. И забывается вся измена, не действуют порчи и привороты.

А если перед свадьбой съедят ягодку молодые, то не будет у них вовек человека милее, чем супруг до гробовой доски. Но как приворот ягода не действует, не помогают в злом деле Христины слезы.

По рассказу «Нет любви — ищи, а нашел — береги» из книги «Истории и сказы Ставрополья» В.Г. Крыласова, Т.1.