Эта байка связана еще с одной фамилией первопоселенцев станицы, хорошо известной в г. Михайловске и сейчас – Нартовыми.

Первым старостой станицы был Василий Никитыч Нартов. Прибыли поселенцы из Михайловской слободы Курской губернии и сохранили топоним в названи на новом месте.

Распределил их тут на жительство сам атаман Ставропольского полка из хоперцев – Конон Устинов.

Жилось, видать, трудно, и за рано поседевшую голову Василь Нартов получил прозвище Лунь. Прозвище закрепилось за его старшим сыном, от которого произошли Лунины.

В бытность атаманом станицы Никифора Нартова, потворствовавшего бандитам и конокрадам, прибыл на Кавказ государь-император Николай Павлович. Как раз это случилось в 1837 году, а с 32-го годика Михайловская уже была казачьей станицей.

Люди находились в поле почти поголовно. С царем лоб в лоб столкнулся писарь Лукьян Волосатов.

— Где атаман, почему не встречаете? – вскричал царь вне себя от ярости. – Созвать сход, атамана сюда, старшину!

В церкви ударили сполох в колокола. Казаки побросали семьи в степи, примчались, собрались на площади. Царь приказал арестовать Нартова.

Стоял на площади и конокрад Филя Данилов, впившись глазами в жеребца английской породы, на котором сидел молодой царевич. Утром конь исчез. Все знали, что сделать это мог только Филимон Егорыч. А через неделю такой же точно конь уже был в табуне кабардинского князя.

Прибыли на поклон новомарьевцы, поднесли хлеб-соль. Царь был разгневан:

— Сыт я вашим хлебом-солью по горло! Разбойники и воры!

— Не вини, государь, всех казаков, мы тебе коня подарим не хуже англицкого!

Царь с трудом поддался на уговоры и поехал. Дорогу пред ним выстилали коврами. А сами новомарьевцы послали тайно просить Филю Данилова пригнать хороших коней. Филя и его ближайший сподручик Проня Берлезев ушли ночью в набег, а утром привели жеребца и кобылу текинской породы.

— Вот это настоящие казаки! – сказал царь. – А михайловцев за воровство казачества лишить, перевести в крестьян, землю передать новомарьевцам.

Михайловцы, разумеется, воспротивились, ведь они полили свои земли кровью. Казака можно судить, казнить, но лишить его права быть казаком не может никто на свете! Собрали сход и двинулись на Ставропольскую крепость штурмом. Шла Кавказская война, и раздувать пожар казачьего восстания было не с руки. Поэтому вернули михайловцам казачье звание, но в наказание обложили двойной воинской повинностью – разверсткой на Линию аж на 50 семей.

Непокорные отправили десять. И снова особым указом за ослушание были лишены казачества. Снова взялись за оружие и пошли на Ставрополь. Император был поражен этим упорством, снова вернув казаков в свое звание, однако сделал хитро: перевел на Линию всю старшину, оставив станицу без офицеров и в третий раз лишил казачества. Взбунтовались казаки в третий раз, но были разбиты. Зачинщиков отправили в Сибирь на каторгу, остальных – на Линию. Станица окончательно стала селом.

А конокрады Данилов и Берзелев умудрились смыться еще в начале смуты, и след их простыл.

По мотивам книги «Истории и сказы Ставрополья» В.Г. Крыласова, т.1.

Автор обеих фотографий к этому сказу: Иван Еремин